Спасибо большое ^___^

Внезапно, Глава 2.
Устраиваясь на работу, Джермен Гексли была на седьмом небе от счастья. Она думала, что у неё будет добрая начальница, нескучные поручения, новые друзья и бесплатные обеды. Она всегда всё видела в розовом свете. Но на деле, конечно, всё оказалось совсем не так.
Первый рабочий день был полон разочарований. Оказалось, что лучше попасть в руки испанской инквизиции, чем в помощники Герды Драйзер. Она отдаёт Джермен унылые поручения, одно за другим, а сама в столовке гоняет кофе и базарит с другими работницами. А у несчастной Джермен нет ни единой свободной минутки, чтобы пообщаться с кем-нибудь, завести друзей. Даже поесть нормально в этом проклятом Скотланд-Ярде нельзя, всё платно! И цены просто умопомрачительные. Лучше уж она посидит голодная, чем будет хлебать суп за пять шиллингов. Тяжело это, конечно, но потом она отправится к кузине, у которой еда вкуснее и – что самое главное – бесплатная.
Джесси сейчас туда и направлялась, а на ходу строила грандиозные планы: сейчас кузина встретит её с распростёртыми объятиями (как всегда, впрочем), вкусно накормит, выслушает её и скажет что-нибудь утешительное. Она умеет это как никто другой.
Кузину Джермен звали леди Феодора Достоевская. Её мать приходилась Гексли тёткой. Лаура де ла Уз, так её звали, удачно выскочила замуж за приезжего русского богача, за что стала любимицей у своей престарелой матери. Сеньора де ла Уз искренне восхищалась своей «умной» старшей дочерью, не забывая ставить её в пример своей младшей дочери, чем изводила последнюю. Неудивительно, что после смерти сеньоры де ла Уз, её младшая дочь вместо душераздирающего горя почувствовала облегчение. К концу жизни сеньора де ла Уз выпила всю её кровь. По словам старухи, Долорес Гексли только и делала, что разочаровывала старую мать. Женилась на каком-то плотнике, который спился после рождения дочери. Долорес развелась с ним и переехала к матери, о чём впоследствии горько пожалела. Мать беспрестанно твердила о том, что Долорес сама виновата, что отец Джермен спился, размышляла о том, что будет с девочкой без отца, и, конечно, ставила Долорес в пример её старшую сестру, у которой росла счастливая дочь, у который был муж, богатый и непьющий, несмотря на предрассудки о не расстающихся с бутылкой русских. Сеньора де ла Уз доводила Долорес до слёз своими придирками, и на её похоронах у одной лишь Долорес глаза оставались сухими. Но вскоре Долорес тяжело заболела и за кратчайший срок умерла, оставив дочери каморку под кухней и две тысячи фунтов. Но эти две тысячи растаяли на глазах, что вызвало беспокойство у юной Гексли. «Нужно искать работу!» - решила она.
- …И вот, нашла, - жаловалась Джермен. – Себе на голову. Начальница, чёрт её дери, злая, как прусский генерал… а фамилия, у неё, кстати, немецкая… и имя… кажется. Но я опять ухожу в сторону.
Злая она, в общем. Принесла ей чай – а она орёт, мол, кофе просила. А какая, чёрт возьми, разница, чай или кофе?!
А ещё ей тяжело справиться с собственноручно разведённым свинарником. Потребовала меня прибраться на её столе. Её столе, Феодора! Каждый человек должен сам прибираться на своём столе, я считаю.
Феодора молча слушала, лишь иногда понимающе кивая головой. Многое из жалоб Гексли казалось ей глупым, но она не говорила об этом. Нужно дать человеку высказаться.
- …И самое поганое, что я не могу оттуда уйти! – Гексли громко всхлипнула.
Достоевская погладила её по голове.
- Но почему?
Джесси вытерла глаза тыльной стороной ладони.
- Потому что мне нужны деньги. – Ответила она. – Маменькино наследство сгинуло, как капля воды на раскалённой плите. Одну половину я в карты проиграла… - Она исподлобья зыркнула на Феодору и прикрикнула: - У меня мать умерла! Нужно же мне было как-то развеяться…
Феодора успокаивающе погладила девушку по руке.
- Не кричи. Я всё понимаю.
- …Другая половина ушла на всякую мелочь, - продолжала Джермен, успокоенная благонадёжностью Достоевской. – Одежда, посуда, кактус… Здравствуйте, тётя! – Гексли помахала рукой вошедшей Лауре де ла Уз, то есть, простите, леди Ларисе Достоевской.
Чтобы выйти замуж за Достоевского Лауре пришлось принять православие, и она стала Ларисой. Она изучала русский язык, чтобы разговаривать с мужем на его родном языке и историю России. Над ней нависала угроза стать обрусевшей испанкой. Когда она с семьёй приедет в Россию, то эта угроза не то, что станет реальной – она воплотится в жизнь.
А пока этого не произошло, леди Лариса властно кивнула в ответ на приветствие племянницы и и посмотрела на дочь.
- Что она здесь делает? – спросила она на ломаном русском.
- Гостит, - односложно ответила Феодора.
- Это ненадолго, я надеюсь?
- Да. Она сейчас попьёт чай и уйдёт.
Джесси сидела, склонив голову, чтобы спрятать улыбку: до чего смешно звучит этот русский язык!
- Будешь чай? – спросила её Феодора.
- Конечно, - не поднимая головы ответила Гексли.
- Дайберфилд! – младшая Достоевская хлопнула в ладоши.
Дворецкий в один миг очутился рядом с ней.
- Дайберфилд! Принеси, пожалуйста, чай. Мне, гостье и…
- Я не буду! – поспешно сказала леди Лариса.
- Две чашки чая... Какой ты любишь, Джесси?
- Мне без разницы. – Отозвалась Гексли.
- Два чёрных, некрепких, без сахара, пожалуйста.
- Слушаю, мисс, - дворецкий поклонился и отправился в столовую.
Леди Лариса села за стол, рядом с дочерью, и сказала, обращаясь к Джесси:
- Я слышала, ты устроилась на работу.
Джермен подняла голову.
- Вы мне?
- Ну а кому же? – Леди возвела глаза к потолку.
- Извините, - пролепетала Гексли. – Да, устроилась.
- Куда?
- В Скотланд-Ярд.
- Кем?
- Эм... Секретарём. – Соврала Гексли.
Леди Лариса нахмурилась. Джермен вновь опустила голову. Тут подошел дворецкий с чаем. Он снял с подноса и поставил перед Феодорой и Гексли чашки, над которыми клубился ароматный пар.
- Спасибо, Дайберфилд, - улыбнулась Достоевская.
- Спасибо, - кивнула Гексли.
- Принести ещё что-нибудь? – спросил дворецкий.
- Пирожное, если можно… - смущённо сказала Джермен.
- Какое?
- Мне без разницы…
- «Картошка» подойдёт?
- Всё подойдёт.
Дворецкий удалился, и леди Лариса продолжила допрос.
- Оклад у тебя хороший?
- А? – Гексли вышла из нирваны.
Леди Лариса вновь раздражённо закатила глаза.
- Платят тебе хорошо?
- Не жалуюсь… - неопределённо ответила Джесси.
Достоевская-старшая вновь нахмурилась. Джермен отпила чай и подумала, что надо бы убраться отсюда. Ей здесь не рады. Леди Лариса, по крайней мере, точно.
- Ладно, - сказала Гексли, поднимаясь со стула, - В гостях хорошо, а дома лучше. Я пойду.
Феодора сделала бровки «домиком».
- А твой чай?
- Э… да я что-то расхотела.
Джесси рванулась было к выходу, но в проходе показался Дайберфилд, и Джесси резко затормозила, дабы не врезаться в дворецкого и не снести его с ног.
- Пирожное, мисс, - сказал дворецкий.
- Ешь сам! Я не хочу, - бросила Гексли и, отпихнув Дайберфилда, выскользнула из роскошной гостиной и, по совместительству, столовой. Однако спустя секунду вернулась.
- Так и быть, - вздохнула она и взяла пирожное. – Заберу.
И ушла.