Вот один из моих любимых моментов:

"Дитрих бормотал: "Какая дикость! Просто вандализм!" О том, что прапорщик приступил к акту вандализма, нас известила сирена. Звук врезал по ушам так, что я думал - оглохну. Во время испытаний Борода предупредил, что дает половинную мощность, все было впечатляюще, но я не ожидал, что теперь будет так сильно гудеть. Второй уровень защиты - из открытого кофра повалил густой вонючий дым (мы мигом определили это по запаху, прежде, чем клубы поднялись к голубым небесам), и наконец, с полуторасекундной задержкой, стали рваться петарды, расшвыривая мерзкого вида грязь. Я изо всех сил сдерживался, чтобы не заржать, а Дитрих качал головой и бранил варваров, наносящих науке невосполнимый ущерб. Ах, ах, эти вандалы губят образцы... Его причитания урывками всплывали в паузах между завываниями сирены.
Бедняга Перметко стоя ни жив ни мертв, вздрагивая при всяком новом звуке и строил жуткие догадки - ему командир велел не спускать с нас глаз.
Клац - и все стихло. Прапорщик сообразил захлопнуть кофр. Потом срывающимся голосом велел сержанту подать нас. Он старательно делал вид, будто все нормально, но заляпало его вонючими хлопьями капитально - с ног до головы. И смрад стоял такой, что мама дорогая. Вандемейер снова завел о том, что результаты его труда пострадали от грубого обращения, и неизвестно, чем кончится реакция в запертом кофре, как бы не разорвало хрупкое снаряжение. Прапор высморкался в пожухлую траву, потом утер глаза - в одном из балончиков, которые смонтировал по моему заказу Борода, был газ раздражающего действия.
- Вы свободны, - пропыхтел унтер.
Смеяться мы начали, только отойдя от КПП метров на тридцать. Я ржал так, что даже запыхался, хотя кофр был не очень тяжёлый..."