Как всегда, за один раз всё не влезло.

- Ага, только не подумай, что я опять захочу подойти поближе туда, где люди ходят. Вот, ты рассказывал, что если бы не то, что ты Киру спас, то ты сожалеешь, что подошел посмотреть на пожар. А у меня такого «если бы» нету. Я совсем-совсем сожалею. И больше так не хочу. Он на меня так посмотрел! Я этого никогда не забуду! Как «вопящую комнату», и то, как к нам Соер приходил, и как наш дом сожгли. Я не хочу, чтобы эти страшности были ещё раз. Поэтому не волнуйся, что я могу опять захотеть подойти куда не надо. Поэтому подумай, и согласись. Пожалуйста!
После этого разговора пушистики продолжили убирать квартиру. Выполнив поручение, и заметно подустав, они устроились перед телевизором. Арай первым ухватил пульт, и стал переключать каналы. Сначала ничего интересного не попадалось. По бизнес-каналу говорили о ценах на рожь, на других шли, довольно скучные, сериалы. Затем попалась научно-популярная передача, заинтересовавшая Чинка. Учёный, в белом халате, показывал какую-то диаграмму, которая показалась Чинку на удивление знакомой. Он не успел услышать, о чём же велась речь в этой передаче, - Арай переключил на другой канал. Чинк собирался попросить его вернуть обратно, когда он нашел что-то, показавшееся ему интересным.
- Вот, очень смешная передача, да ещё и про нас. Там и про тебя будет. Вот прям щас! Класс, мы очень хорошо успели! - сказал котёнок, ёрзая в кресле от предвкушения.
На экране лысый, невысокий человек, средних лет, умным и таинственным голосом вещал:
- … попробуй, определи, что на уме у существа, возжелавшего стать большой зелёной белкой?
- А?! – хихикнув, сказал Арай, тыкая Чинка локтем в бок, - Признавайся, что у тебя на уме?
- Зохватить мир! – «страшным» голосом ответил Чинк.
Тем временем, ведущий продолжал:
- Наука нашла возможность это сделать. Подвергнув испытуемого сильному эмоциональному воздействию, можно пробудить его инстинкты и увидеть его затаённые склонности.
Чинк удивился, увидев что Арай совсем не отреагировал на упоминание о «вопящей комнате», а продолжал, с задором, ожидать чего-то смешного, как при просмотре комедийного фильма.
- Такая проверка выявила интересную особенность антропоморфов. Они чётко подразделяются на два типа. Одни, склонные к насилию и агрессии. Другие, напротив, к насилию, практически, не способные, зато умеющие читать эмоции окружающих, и обладающие особым обаянием и выдающимися творческими способностями.
- Ага, Мазалин, у нас, такой обаяшка! – хихикая, комментировал Арай.
- Что это? Простая случайность, или чей-то замысел? – вещал с экрана таинственный голос, - Странное совпадение. Целых три очень странных совпадения. Изобретатели -самоучки в подвале совершают открытие века, и, почти сразу находят того, кто воплотит их сложное теоретическое изобретение в жизнь. Даже в фантастических фильмах герои, часто имея на руках действующий макет изобретения, в качестве доказательства, должны приложить немало усилий, чтобы убедить других, что их грандиозное открытие не мошенничество. А, в нашем случае, двое никому не известных изобретателей, имея лишь теоретические выкладки, смогли убедить далёкого от науки человека вложить деньги в столь дорогостоящий проект. И, наконец, третье, тоже крайне важное для того что случилось, «совпадение». Миллиардер, поймавший за хвост едва ли не самую крупную удачу в истории, отказывается от всякой выгоды, и объявляет таларонную энергетику достоянием человечества. Что немало поспособствовало быстрому распространению нового способа выработки электроэнергии. Такому быстрому, что никто не обнаружил весьма любопытный эффект безвредного побочного излучения.
Сделав многозначительную паузу, ведущий продолжил:
- «Захотелось оставить след в истории. Чтобы запомнили люди». Что ж, благородное побуждение. Только не кажется оно искренним в устах человека, который, незадолго до того, проигнорировал просьбу пожертвовать денег на детскую больницу. Что же заставило этого, скажем прямо, бессердечного скупца так расщедриться? Воображение так и рисует неких «рождественских призраков», заставляющих его устроить весь этот праздник невиданной щедрости. Как и таинственных «муз» нашептывающим на ушко изобретателям их грандиозное открытие.
Во время этого монолога изображение ведущего сменилось картинками рождественской сказки, которые резко сменились на картины похищения человека летающей тарелкой.
- Но зачем представителям инопланетной цивилизации могло понадобиться продвигать на нашей планете талалронную энергетику? Из-за продукции, которую она производит. Речь, разумеется, идёт не о электроэнергии. Такое даже смешно предполагать. Нет, помимо электроэнергии, таларонные электростанции производят другую продукцию, – выдержав драматическую паузу, ведущий изрёк: - Изменённых. Два типа продукции. Миловидные существа неспособные к насилию, зато способные в тонкостях определить что ощущает, переживает хозяин, и обладающие внушительным творческим потенциалом, чтобы поддержать с ним беседу, поднять ему настроение. И бесстрашные солдаты, обладающие большей, чем у человека, быстротой реакции. Силой и меткостью. В их смертоносной эффективности мы, к несчастью, не так давно, имели возможность убедиться.
- «Любопытная теория!» - подумал Чинк, слушая ведущего с всё большим интересом.
- А как же атавизмы? Спросят некоторые из вас, ведь, судя по результатам исследований, эти существа не способны о себе позаботиться, не говоря уж о том, чтобы быть кому-то полезными. Но не всё так просто. Такими беспомощными эти существа предстают перед нами ровно до определённого момента, – на этих словах снова последовала драматическая пауза, - До обретения ими хозяина. Опекуны практически в один голос свидетельствуют о том, что после передачи под опеку атавизмы у их подопечных быстро сходят на нет, и в последствии практически не проявляются. Что это, просто совпадение? Я так не думаю. В этой особенности изменённых явно просматривается предохранительный механизм. Они специально сделаны зависимыми от хозяев. В крайнем случае, от более самостоятельного вожака, у которого тоже, наверняка спрятан какой-нибудь механизм подчинения хозяевам. Вот почему для пушистика так важно иметь опекуна. Каждый из них подсознательно взывает: «Хозяин приди! Где же ты хозяин?!»
- «А это уже бред!» - мысленно прокомментировал Чинк. Почти сразу же за этой мыслью его толкнул в бок хихикающий Арай с вопросом:
- Правда, правда же смешно? Я же говорил! Хи-хи! « Где ты, хозяяяин?!» А самое смешное, что он так хорошо врёт, что, когда говорит, то сам начинает верить в это. Хи-хи! А потом вспоминает, что это враки, и перестаёт. Ты присмотрись!
Чинк обратил внимание, что ведущий не то чтобы временами испытывал глубокую убеждённость, но сочинял очень увлечённо. Что, и правда, на время создавалось впечатление, что говорит он искренне.
Пока пушистики комментировали услышанное, передача продолжалась:
- … В связи с этим интересно выглядит результат одного исследования, проведенного студентами-психологами ещё в доталаронную эру. Они провели опрос касательно популярных тогда стратегических компьютерных игр. Игры эти объединял очень похожий сюжет: пришельцы из космоса нападают на Землю, земляне защищаются, либо земляне конкурируют с инопланетными цивилизациями в колонизации галактики. Проводившие опрос, среди прочих вопросов, спрашивали у игроков: «За какую сторону вы играли?» Опрос проводился на разных тематических сайтах, в том числе и на нескольких ресурсах сообщества фурри, члены которого позднее составили большинство изменённых. На других ресурсах ответы были самые разные. Даже на сайтах посвящённых самим играм мнения разделялись. А пушистики (на тот момент пушистые только «в душе») ЕДИНОГЛАСНО занимали сторону пришельцев. То есть у пушистиков на лицо явная склонность к ксенофилии.
На эти слова Чинк недовольно скривился.
- Обратите внимание на ещё одну особенность пушистиков: На своих ресурсах в аватар все без исключения ставили себе какую-нибудь зверушку. Но иногда члены сообщества решались показать свою настоящую внешность (для этого создавалась отдельная, закрытая от гостей, тема). Так вот, в комментарии к своим фотографиям (к нормальным, кстати, фотографиям, которые никак не припишешь к «катастрофам человеческого тела») почти каждый инстинктивно предупреждает: «Не пугайтесь!» - на эти слова Арай снова рассмеялся, - Внешность людей вызывает у них антипатию. Зато любого уродца-пришельца они готовы принять как родного.
- А вот это уше совсем пред! – вслух прокомментировал Чинк, начисто забыв о контроле над произношением.
- Ну, это да. Это уже не смешно. Получается, что людей не любим. Это уже плохие враки! Не смешные, - поддакнул Арай, и тут же добавил: - Чинк, ты снова слова каверкаешь.
- Та не то этого счас! – отмахнулся белк.
- Не-не. Всегда должно быть «до этого»! А то, когда будешь говорить об чём-то, про что волнуешься, то получится не серьёзно, а наоборот смешно. Сам же потом жалеть будешь, что не натренировался! – настоял котёнок.
Ладно-ладно, - исправившись, согласился Чинк, и сразу же переключил внимание на телевизор - Давай дальше слушать!
- В наш напряженный век стресс и депрессия стали бичом человечества. Антидепрессанты занимают одно из первых мест, в продажах аптек. Думаю, не будет слишком смелым предположить, что в ещё более развитом обществе положение со стрессом, соответственно, ещё более плачевное. Наверное, ни для кого не осталось тайной, что опекуны часто называют своих подопечных, как раз, «ходячими антидепрессантами». Даже неразумные животные способны в какой-то степени снять стресс у своих хозяев. А звериное обаяние с нечеловеческой проницательностью, помноженные на наличие разума, дают просто невероятный эффект. Неудивительно, что опекуны так сильно привязываются к подопечным, даже не являющихся их родственниками.
- А вот это правда! Да-да-да. Я это умею, - с довольным видом высказался Арай.
- А какая нянька для ребёнка получится из такой ходячей говорящей игрушки! Многие опасаются, что близкий контакт ребёнка может привести к трансформации. Однако, исследования показали, что, если у него нет склонности, то даже фантазии на тему: «Хочу стать пушистиком» не приведут к превращению. Как выяснилось, просто желания для этого не достаточно. Это должна быть горячая, глубокая мечта. А результат изменения должен казаться тому, кто на него решился, не просто привлекательным, а прекрасным. Как пример можно привести культуристов. Довольно многие скажут, что обладать накачанными мышцами, - здорово, - на экране появилось видео с качающимися бодибилдерами, - Но серьёзно мечтающих превратится в гору мускулов нашлось довольно немного. Даже среди профессионалов далеко не все смогли осуществить минитрансформацию сделавшую повышенную мышечную массу, а так же более сильную и выносливую сердечно-сосудистую систему, нормой для их организма, что позволило им значительно уменьшить физическую нагрузку необходимую для поддержания формы. Получилось это только у тех, кто считал такое состояние своим идеалом. Те же, кто качанию мышц относились более спокойно, или вообще воспринимали это занятие как работу (например для сьёмок в кино) так и не смогли стартовать. Хотя были бы очень даже не против, достигнуть такого результата меньшими усилиями.
- А мы всё равно их сильней! – бодренько заявил Арай, но секунду спустя, уже менее уверенным голоском, уточнил: - Ну, наверное… - потом с прежней уверенностью завершил комментарий: - но уж точно быстрей! Этот силач ни за что бы меня не поймал.
- Ещё более показательна ситуация с профессиональными военными, – на экране, соответственно показали видео с солдатами из последних сил преодолевающими полосу препятствий, - Хотя солдатам, которые сумеют пройти минитрансформацию обещали просто заоблачное повышение зарплаты, а так же в этом направлении проводились всесторонние исследования, сделать это сумели лишь считанные единицы. Ни очень большое желание получать повышенное жалованье, ни разно рода жесткие стимулы не смогли спровоцировать микротрансформацию, наделившую бы солдата улучшенными физхарактеристиками. Осуществить это смогли лишь те, кто изначально имел к этому склонность, кого интересовало именно само изменение, а не высокое жалованье.
В этот момент показали видео, которое заинтересовало пушистиков больше всего. Похожая полоса препятствий, показанная с помощью прибора ночного видения. Вдалеке показалась тёмная фигура, запрыгнувшая на снаряд. Затем последовал ряд прыжков совершенно нехарактерной для человека длины, хотя силуэт просматривался вполне человеческий. Когда фигура приблизилась настолько, что стало возможным детальней рассмотреть движения, в глаза сразу бросилась их нечеловечность. Существо двигалось рывками, быстро передвигая конечностями, и изгибая их под неестественным, для человека, углом, затем моментально замирало без движения, после чего, почти без разгона, прыгало в неожиданном направлении, якобы уворачиваясь от стрельбы. Чинк уже было предположил, что это показывают какого-то очень человекоподобного антропоморфа. Тем сильнее оказалось жуткое впечатление, когда на полигоне зажгли свет, и показали воина в обычном режиме. Взгляду предстал распластанный на земле человек, в форме цвета хаки, в каске, бронежилете, с автоматом за спиной, однако двигался этот человек так, что создавалось впечатление, будто это робот, движениями которого управляет юркая ящерица. Особенно страшно смотрелась голова, которой человек тоже двигал резкими рывками, как птица. Тем временем из-за разных препятствий на полигоне выдвинулись мишени. Человек дёрнулся, и автомат из-за спины прыгнул ему в руки. Раздалось несколько одиночных выстрелов, и ближайшие мишени оказались поражены. Затем, не вставая, прямо из положения лёжа, суперсолдат прыгнул на высоту человеческого роста, развернувшись в полёте, оттолкнулся ногами от, стоявшего рядом, бревна и закатился за, находившееся неподалёку, укрытие. Мало того, в этом полёте он умудрился три раза выстрелить, и попасть в две мишени. После этого манёвра последовал ряд выстрелов из-за этого квадратного укрытия. Каждый выстрел совершался с новой позиции с очень короткой паузой. У воображаемого противника могло бы создаться впечатление, что из-за бетонного блока по ним поочерёдно стреляет несколько солдат. Поразив большинство мишеней, содат упал на землю, и быстро-быстро пополз, практически не приподнимаясь над ней, и оставаясь, таким образом, невидимым для «врага» за невысокой травой. Добравшись до толстой деревянной арки, солдат взобрался на неё с не просматриваемой стороны, потом, держась за арку одними ногами, свесился вниз головой и расстрелял оставшиеся три мишени. В довершении всего, он изогнулся, показав эдакий «мостик наоборот», по прежнему держась за арку только ногами, и посмотрел в снимавшую его камеру. Камера пошла на максимальное приближение. Вблизи солдат выглядел ещё менее похожим на человека. Его кожа выглядела будто исполосованной шрамами, особенно уродливой смотрелась шея. Засветвшиеся, в тени козырька каски, глаза сразу перетянули на себя внимание зрителей, и видео завершилось.
Видео было показано без комментариев со стороны ведущего. Так что у пушистиков было время обсудить его.
- Ну и страшилище! – сказал Арай, - А ещё про нас говорят, что мы страшные. Мы добрые и весёлые. А сильнее и быстрее людей мы для того, чтобы по деревьям лазать и играть. А вот этот специально сделанный, чтобы убивать. А про него, и таких как он говорят, что они лучше нас! Глупые! Какие же они глупые!
- А это точно настоящее? Может это из какого-нибудь кино отрывок? – решил уточнить Чинк.
- Настоящее-настоящее! Это суперсолдат которого, почему-то, решили показать. Остальные секретные. Никто не знает кто они такие, и что они умеют. Они сделали себе такое же превращение, как мы, только маленькое. Но от него они стали сильнее простых людей. И им за это большую-пребольшую зарплату в армии платят. Только их очень мало. А люди хотят больше таких солдат. И хотят их как-то сделать с помощью нас. И из-за этого на самом деле с нами так поступают. А не из-за того, что мы можем кого-то покусать, или нам нужен опекун, – скороговоркой выпалил Арай.
Чинк не успел переварить полученные сведения, как ведущий продолжил говорить:
- Как видите, человек прошедший минитрансформацию, заметно отличается от обычного человека. Нужно быть кхм… личностью обладающей очень необычным складом ума, чтобы страстно возжелать даже такого относительно небольшого изменения. Да даже микротрансформацию, сравнимую с самой обычной пластической операцией, и не производящей в организме никаких коренных изменений, смогли осуществить очень немногие. Потому что для этого необходимо быть сильно обеспокоенным своей внешностью. Так что если ребёнок посмотрит мультфильм с говорящими животными, или даже проведёт целый день играя с изменённым, в пушистика он не превратится. Разыгравшейся детской фантазии для этого не достаточно. Но если уж такая склонность есть, побудить ребёнка стартовать может даже изображение простого животного. Увы, оградить от такого практически невозможно. К счастью, такое отклонение встречается довольно редко. Из двенадцати тысяч лишь один человек оказывается склонен к такой глобальной трансформации.
- Вот видишь Чинк, мы с тобой большаааая редкость, - не удержался от комментария Арай, - щас он скажет, что поэтому мы очень дорого стоим. Вот, хих, какие мы дорогие!
- Возможно кто-то скажет: «И стоило ли ради нескольких десятков тысяч изменённых огород городить? Не слишком ли мал урожай?» Но, как всем известно, редкие вещи особенно ценятся. К тому же, товар получился качественный. Можно было бы похитить, скажем, миллион землян, и насильно изменить их как вздумается. Но в результате получились бы земляне, разум которых поместили полузвериные тела, которые очень бы этим обстоятельством тяготились, и никогда бы не смогли как следует выполнять необходимую функцию. Наши же изменённые, - пушистики до мозга костей. Они не просто согласны на подобное изменение, они мечтали об этом. И если и сожалеют об изменении, то только в связи с утратой человеческих прав за то, что перестали быть людьми. Про них никак нельзя сказать: «Бедные, они сами не рады, что с ними это произошло». Нет! Они очень, и очень сильно этого желали.
- Ну, Мазалин с ним тут очень бы сильно поспорил, – снова подал голос Арай, - несмотря даже на то, что он его там, в телевизоре, не услышит. Эх, без него даже как-то скучно такие передачи смотреть. Скорей бы уже нам разрешили на улицу выходить! И он мог к нам прийти в гости.
- … значит, поскольку для изменённых всё это естественно, то свыкнутся с ролью им предназначенной они смогут очень быстро. И станут служить своим хозяевам, находясь в гармонии с собой…
Внезапно Чинк ощутил, что Арай дёргает его за лапу, с выражением крайнего удивления на мордахе.
- Чинк, ты что, В ЭТО ВЕРИШЬ?! – ошарашенно спросил он, - потом, внимательно приглядевшись, - констатировал: Не, не веришь, но, почти что веришь… Хи… хи-хи… нянька для пришельцев!!!
Тем временем ведущий перешел на другую тему:
- Это что касается мирных пушистиков. С антропоморфами боевой специализации несколько сложнее…
В этот момент Арай схватил пульт и выключил телевизор.
- Зачем? Интересно же! – возразил Чинк.
- Ты уже слышал что в Африке было? – спросил Арай.
- Нет.
- Значит всё правильно. Ты даже этому почти поверил, а тому совсем поверишь. И испугаешься. Ты вон, даже меня не дослушал, и испугался. И станешь нервничать. И я стану нервничать. Все станут нервничать. Оно нам надо? Не надо нам оно. Он там не правильно рассказывает, а я правильно расскажу. Поэтому слушай, – выпалил Арай скороговоркой.
Чинк не стал возражать, и всем видом показал, что слушает котёнка.
- Таларонные электростанции в Африке построили самыми последними. Тогда уже все знали, какие они дешевые, и для Африки это оказалось в самый раз. Их было немного, но превращение от них далеко-далеко идёт. И некоторые из жителей Африки стали превращаться. И было им очень плохо. Даже у нас пушистиков многие боятся. А там… там их били и даже убивали. Правда, не во всех странах. В некоторых пушистикам было даже хорошо. Там, представляешь Чинк, они жили среди обычных людей, и никто их никуда не забирал! Даже наоборот, их едой угощали, бесплатно. А потом получилось так, что целое племя по очереди превратилось. Им очень львы нравились. В них все и превратились. Правда они про таларонное излучение не знали, и думали, что это их боги превратили. А ещё они с другим племенем воевали, и то другое племя как узнало, что они все превратились, то сказало, что это их злые боги превратили, и что их всех надо убить. Но племя пушистиков победило. Только они оказались не пушистиками, а злыми зубастиками-клыкастиками. Они, когда победили, пришли к тому племени домой, забрали у них всё, и многих убили. Не воинов, а обычных жителей, и, может быть, даже детей!
На этом моменте Арай невольно сделал паузу. Потом всё же собрался с мыслями, и продолжил:
- Они забрали у них всю еду, но им не хватило. Пушистики ведь едят больше людей. А в Африке и людям часто еды не хватает. Они переохотились на всё что можно было. Потом стали браконьерами в Национальном Парке. Потом стали ссорится с соседями, начинали с ними войну, и забирали у них еду. Тогда правительство страны направило на них армию. А они, оказывается, на то, что успели награбить, и набраконьерствовать, накупили оружия. Они сделали засаду, и сами напали на армию. И победили. Потому что пушистики хорошо стреляют. Если потренируются, а они тренеровались, и стали стрелять как тот страшный из передачи. Даже лучше. И тоже страшными оказались. Человеческие солдаты очень быстро сдались. Ну, и ещё потому, что армия маленькая была. Страна была маленькая и бедная. Значит, победили, и оружие забрали. И стали ещё сильней. И решили, что они самые сильные, и должны в стране править. И сами пошли на столицу. А в мире это племя львов сразу не понравилось. Лига Наций сразу хотела забрать их, а так же других пушистиков и отправить в какой-нибудь из институтов. (В Африке таких институтов, куда забирают пушистиков, не было. И сейчас нет). Но они много спорили. И не могли решить. А как узнали, что эти львы хотят страну завоевать, сразу перестали спорить, и отправили туда свою армию. Эта армия была сильно-сильно вооружена. И танки, и вертолёты, и пушки. Папа говорит, что если бы львы спрятались, и стали партизанами, то их бы до сих пор не поймали. Даже с такой сильной армией. А они, глупые, так расхрабрились, что просто толпой, никуда не прячась, пошли завоёвывать столицу. И их всех издалека перестреляли. А потом осторожно окружили их деревню, чтобы никто не убежал, и забрали всех львиц и львят, и отправили их всех в институты. А заодно забрали и всех других пушистиков. Со всей Африки. И теперь там закон: как только там появляется пушистик, его забирают, и передают в страну, где есть институт. Богатые страны ну как будто помогают бедным. Защищают их от пушистиков. Или тамошних пушистиков защищают от самих себя. Ну, как у нас. А на самом деле мы им для опытов нужны, для каких-то.
Вздохнув, Арай подытожил:
- Вот. Такая вот история пушистиков из Африки.
- Да, непростая история, - оценил рассказ Чинк.
- Именно так. Непростая. И папа так говорит, что там всё не просто. А я думаю, что, всё таки, плохие там пушистики получились. Я бы лучше с голоду умер, чем пошел бы у кого-то еду отбирать, или в браконьеры. Ну да, у них там воспитание такое. У них часто племя с племенем воюет, а потом у побеждённых всё забирает. И плохо они там понимают, что природу беречь надо. А ещё они, по словам одних людей, пробовали по-честному на еду зарабатывать, но их на работу не хотели брать.
- В той стране плохо к пушистикам относились? – захотел уточнить Чинк.
- Сначала хорошо. Считали, что пушистики удачу приносят. Но, как узнали, что целое племя в пушистиков превратилось, то сразу стали плохо относится. А как услышали, что то племя делать начало, то вообще, дураки, захотели убить всех пушистиков. Они же ни в чём не виноваты были! И даже полиция не могла их защитить, и тогда отправила их в институт в другую страну. Вот так вот всегда! Из-за кучки плохих многим-многим хорошим достаётся. Как у нас, из-за этого Соера люди на нас всех такие сердитые, что даже убить хотят. И нам даже на улицу теперь выйти нельзя. Правда, там эти львы не совсем-совсем плохие были. Когда на них своя, не международная, армия шла, и они победили, то им много пленных сдалось. И они их потом отпустили. Это, кстати, доказательство. Про них говорят, что они людей ели. Но это не так. У того племени не было такого обычая. И если бы они ели людей, то, обязательно бы съели и этих пленных солдат, а они их отпустили.
- Ого-го! – не удержался Чинк, и спросил: - Непонятно тогда, почему же, как самый страшный случай с антропоморфом, все приводят сына Нэйриса? Антропоморфы-людоеды в сто, в тысячу раз страшнее!
- Вообще-то приводят. Но только в передачах вроде вот этой, которую сейчас мы смотрели. Где говорят, что таларонную энергетику изобрели инопланетяне. И подарили людям, чтобы появились пушистики, и потом стали няньками для инопланетянят. А ещё говорят, что у инопланетян на Луне базы, которых никто не видит, а они, в этой передаче про этот секрет знают. Племя львов несерьёзный пример, что пушистики опасны.
- Ну как так несерьёзный?! Серьёзнее некуда. Вон, в Африке пушистиков оказалось целое племя. Так они всех чуть не съели. «Оставите своих пушистиков без присмотра. И они вас съедят.» Шикарный аргумент, для тех, кто нас не любит! – парировал ничуть не убеждённый Чинк.
- Нет. Ты не понимаешь. То было племя дикарей. Такие и без всякого превращения людей едят, и друг с другом воюют. У них ещё часто бывает, что какое-то сильное племя накупает оружие, идёт прогоняет правительство, и правит страной. Так много раз было. Поэтому всем понятно, что то, что они сделали, они сделали потому что так воспитаны. А не потому, что стали пушистиками. А вот тот, который в белку превратился, а потом маму чуть не убил, он из хорошей семьи, и в нормальной стране рос. Поэтому именно этот пример кажется таким страшным.
- «Дикари, значит. Раз у них тут просто к чернокожим людям так относятся. Тогда то, что они звероподобных антропоморфов низшими считают и неудивительно совсем», - подумал Чинк, и сказал: - Никак не думал, что вы тут расизмом маетесь!
- Что? Ты о чём?
- Ну, твои высказывания «дикари», «нормальная страна» показывают, что у тебя к чёрной расе есть предубеждение. Это неправильно. Нельзя считаль кого-то плохим только по тому как он выглядит. Неудивительно, что в вашем мире с таким же предубеждением относятся к пушистикам.
- Ну ты даёшь! Я такого тоже от тебя не ожидал… - снова удивился Арай, и ответил совершенно несвойственным себе тоном:
- Я тоже думаю, что «нельзя считать кого-то плохим только по тому как он выглядит». И не понимаю, ну к чему здесь я? Мелес, - мой лучший друг, тоже чёрный. У него прабабушка и прадедушка из Абиссинии сюда приехали. Аж тогда, когда ихний царь попросил нашего царя взять их страну к себе. И это ну никак не мешает мне с ним дружить. А про вообще я тебе сейчас большой-пребольшой секрет открою.
Арай наклонился поближе к Чинку, и прошептал:
- Представляешь, главный у нас в Институте, - чёрный! – выражение мордахи у котёнка сменилось на насмешливо-ироничное.
- И, как ты сам видел, это тоже не мешает ему быть там главным. И даже когда он, не проверяя, как там у них надо, сына своего домой забрал, и про это узнали, его оттуда не прогнали. Вот как у нас, как ты сказал, «расизмом маются». А про дикарей так говорят не потому, что у них кожа чёрная, а потому что они, - дикари. Ну, разве правильно людей есть?! А у них такое бывает. Не везде, но бывает. А ещё если папа украл что-нибудь, у них в тюрьму посадят всех. И маму, и деток всех, даже очень маленьких. Разве это правильно? Это дикоряческий закон. А с пушистиками они знаешь что делали? Убивали, и даже не потому, что боялись или сердились на них, а чтобы зелье сварить, и всяких штук из них понаделать, чтобы они удачу приносили, и чтобы ими колдовать. Вот они какие! А ты про меня опять плохое подумал, - завершил Арай обиженно надувшись.
Но не успел Чинк извиниться, как Арай сказал уже более благосклонным тоном:
- Да ладно, я тоже забыл, что ты не отсюда. У вас, наверно, Африка не такая, вся цивилизованная, как Абиссиния. Но у нас не так. Страны в Африке у нас с начала колониями были, а потом освободились, чтобы построить хорошую жизнь. Но ничего не построили, потому что у них племена всё время друг с дружкой дерутся. У них в деревнях и в маленьких городах ни воды, ни электричества нету. Даже сейчас, когда электричество дешевое стало. Вот.
Про то, что в его мире всё обстоит примерно так же, Чинк решил промолчать. Но решил сказать пару слов в защиту:
- Ну, с этим тоже не всё просто. Эти бедные старны были вынуждены брать деньги в долг, у богатых стран, и, наверное ж, под проценты, а теперь требуют с них эти долги. Так что им не так легко строить что-то, когда надо столько долгов отдавать.
- Ну да, может быть, папа тоже что-то такое про них говорил, - поспешил согласится Арай, но тут же добавил: - Но мне всё равно не нравится как у них там. Не хотел бы я там жить. Там даже пушистики какие-то нехорошие оказались. Одни злющие, со всеми вокруг воевали, другие как увидели, что их угощают, то стали попрошайками. Не все, конечно, были среди них и те, кто работать пошел, хотя бы давая представления на улице, показывая какие они сильные и ловкие. Но из-за вот этих, которые просто сидели на улице и просили у прохожих еду, про нас всех говорят, что мы не самостоятельные. Что это они не потому, что ленивые, так делали, а потому что работать не могли. А были даже такие пушистики, которые в бандиты пошли. Всё это плохо! А вообще я тебе отвечал, почему людей не удивляет, что племя, превратившись в пушистиков, стало с соседями воевать, а потом пошло страну завоёвывать. Что это потому, что там такое часто бывает. Один раз показывали таких. Представляешь, совсем не одетые (а они ж не пушистики, у них там всё видно) зато с автоматами. И вот такие вот себя такими сильными чувствуют, что сразу решают: «Мы теперь такие сильные! А в правительстве сидит президент из другого племени. Давайте его прогоним, и своего посадим!» И так у них часто-часто. Поэтому, когда другое племя, превратившись, тоже себя сильными почувствовали, то никто не удивляется, что они поступили так же. И таким людям очень легко доказать, что это они не потому, что в пушистиков превратились, и им захотелось воевать, а потому что они так воспитаны и что там почти все так делают. А от превращения просто почувствовали себя сильнее. Да и вообще, соседи на них первыми напали, потому что испугались. Теперь тебе понятно, Чинк?
- Да, спасибо, теперь намного логичней звучит.
Но Арай не закончил на этом свой рассказ, а увлечённо продолжил:
- Но когда говорят про Таниса. Как он свою маму чуть не убил, тоже есть что сказать. Особенно мы, - я, Мазалин и Рыжик знаем что сказать. Мы ж его сто раз видели до того, как он превратился. Но лучше бы мы его не видели, и не знали. Он был очень-очень плохой. Сначала он просто приходил в институт, и смеялся над нами. Потом пробовал пугать, выдумывая всякие страшности про то, что с нами делать будут. А когда понял, что мы видим, что он обманывает нас, то узнал настоящую страшность, про «кричащую комнату». И ему очень нравилось видеть как нам страшно, когда он рассказывал нам. А потом, когда мне там плохо стало, и я лежал больной, он тоже пришел и смеялся надо мной, рассказывая, что я там делал. Он на это смотрел! И как ему его папа разрешил смотреть на такое?! Но хуже всего он с Мазалином поступил. Он хотел, чтобы Мазалин повёл себя на тесте как бешеный, чтобы его потом в подвал забрали навсегда. Он дразнил Мазалина, что тот не сможет на тесте не испугаться, что не сможет колонки поламать (Мы же тогда не знали как «вопящую комнату» проходят). И тот, глупенький, купился. Но хорошо, что у него не получилось не испугаться! Он прошел тест. Но он очень огорчился, что повёл там себя не так… Ой!
Арай, неожиданно прервал повествование, закрыв обеими лапами себе рот.
- Ой-ой-ой, что же я наделал! – сокрушался Ушастик, потом обратился к Чинку с очень серьёзным выражением на мордахе: - Чинк, вот это вот я сейчас очень большую глупость сделал, что проговорился про Мазалина. Поэтому очень-очень-очень прошу тебя: никогда и никому об этом не рассказывай! Это очень серьёзно! Я уже проговорился, поэтому расскажу почему. Мазалин сильно-сильно переживал о том, что испугался на тесте, хотя очень решил так не делать. Он до сих пор переживает об этом всегда, когда вспоминает. И не хочет, чтобы кроме нас, кто его тогда переживающим видел, кто-то знал про этот случай. Он на меня сильно обиделся, что я своему папе рассказал об этом. А я ведь сделал это, чтобы ему помочь, потому что ему очень плохо было. И папа, и правда, ему помог, - Мазалину стало легче. Но он, всё равно, долго на меня сердился. Насилу простил, и сказал, чтобы я пообещал ему, что больше никому-никому не расскажу. И вот, я нарушил своё обещание, - сказал Арай, повесив уши, и тут же начал оживлённо объяснять почему так вышло: - Это потому, что ты про меня и про всех сказал, что «вы такие-сякие» чернокожих не любите, и я стал тебе объяснять, что это не так, и что я вообще это сказал потому что ты меня спросил «почему про Таниса людям страшнее слушать, чем про то племя львов?», а потом я про Таниса стал рассказывать, что он плохой, а потом про то, как он Мазалина сначала захотел к бешеным отправить, а потом стал обижать, и мне его жалко, а на Таниса я очень сержусь…
На этом Арай всё же прервал свои сумбурные оправдания, и признал: - Но я, всё равно, плохо поступил, что сказал про это. Мазалин бы очень сердился, - после чего вновь переключил своё внимание: - Но на Таниса я всё равно очень серррржусь! Он очень плохой! Он видел как было плохо Мазалину, но радовался, и смеялся над ним, чтобы ему ещё хуже стало!
Так Чинк стал свидетелем никогда ещё не виданной сцены, - рычащего Арая. Причём, обычно крайне миловидный, котёнок вовсе не выглядел при этом смешным. Чинк отметил про себя, что не хотел бы оказаться предметом его возмущения и гнева.
- Ррррр, никого на свете не хочу укусить, а вот его покусал бы. И это никакой не атавизм. Я не нечаянно, а нарочно хочу его покусать. Мазалину так плохо было! Так плохо! А он всё видел, и специально делал ему ещё хуже! Он плохой, плохой человек!
Взяв себя в лапы, и немного успокоившись, Арай продолжил:
- А потом, прямо тогда, он стал плохим пушистиком. Мазалин тогда сказал ему, что хотел бы посмотреть, как он бы вёл себя на его месте. А Танис ему ответил, что его папа начальник Института, и что его в «кричащую комнату» не поведут. И сразу стартовал. Он давно хотел пушистиком стать, но сдерживался. А тогда стартовал, потому что хотел доказать, что ему ничего не будет. Кстати, слышал бы ты Чинк, каким словом он нас там назвал, когда говорил, что это нас «таких сяких» во всякие «кричащие комнаты» суют, а его, такого папы сыночка, никто и не подумает там проверять. Я не буду это слово повторять, потому что я хорошо воспитан, но скажу, что оно значит. Так в старые времена всякие барины своих крестьян называли, когда хотели обидеть, и показать какие они величина, а какие крестьяне ничего не значат. А ведь мы, до превращения, все были белыми людьми. Вот так вот такие мы получились угнетатели черных!
- Вижу этот Танис всё же оставил у тебя неприятный осадок по отношению к чернокожим, - прокомментировал Чинк.
- Ну и глупо! Мой лучший друг Мелис, с которым мы аж с детского сада дружим, тоже чёрный. И это оставляет хороший осадок в тысчу раз сильней, чем тот противный Танис. Вот! А сказал я это, потому что чёрные у нас могут и на хорошей работе работать, и знаменитыми быть, и богатыми. А их сыновья могут потом белых вот так вот обзывать. Но я совсем-совсем не думаю, что они такие плохие из-за того, что у них кожа чёрного цвета. Они плохие, потому что плохие, - закончил Арай своё возмущённое оправдание, и продолжил рассказ: - Мы ему не поверили. Решили, что его папа, в крайнем случае, спрячет, но от «кричащей комнаты» спасти не сможет. Мы так и подумали, когда он ни в одной из камер так и не появился (а его папа, оказывается, на верхнем этаже не в камере, а в комнате устроил). Потом нас домой забрали, и уже дома, в новостях, мы услышали, что его «комнатой» не проверяли. И что он маму свою чуть не убил. И что его папе самому пришлось его убить… Страшно, конечно, но, знаешь Чинк, мне его даже не жалко. Маму его жалко. Даже папу его жалко, хотя это он Таниса к нам пустил, и даже разрешал ему смотреть как нас в той «комнате» мучают. Но он так сильно переживал, что мне его немножечко жалко, а вот самого Таниса не жалко. Даже немножечко. Плохим он был. А Нейрис, когда по телевизору оправдывался, говорил, что он такой хороший маааальчик, ну такой хороший маааальчик. Ну как такого в «вопящую комнату»?!... Никакой он не хороший! Мы все в сто раз хорошей его! А нас в эту «комнату»! А нам там так плохо было! Фух, даже вспоминать не хочется. В общем, Чинк, тебе понятно, почему случай с Танисом не означает, что антропоморфы от превращения могут стать злыми, и поэтому их надо «кричащей комнатой» проверять?
- Очень даже ясно, - заверил Чинк, а Арай прибегнул к своему любимому методу избавления от неприятных впечатлений, - сменил тему разговора.
- Хорошо. А теперь, Чинк, я хочу тебя спросить что мне интересно. Давно уже интересно. Ты рассказывал, что ты не отсюда, а с другого мира пришел. Но, почему-то, никогда про этот мир ты не рассказывал.
- Да вы, как-то, и не спрашивали. А мне больше интересно про этот мир узнать, чем про свой рассказывать. Поэтому сам я и не начинал.
Арай решил прояснить этот вопрос:
- Тут такое дело, Чинк, это, что ты рассказываешь, так необычно, что тебе папа и Рыжик верят с бооольшим трудом, Мазалин совсем-совсем не верит. А вот я верю тебе полностью.
- Ну, я это уже давно заметил. И ни капельки не удивляюсь. На их месте я бы чувццтвовал себя точно так же.
- А вот я их не понимаю. Папа же с Ранэком разговаривал, и он всё ему про тебя рассказал. Как тут можно совмневаться? И Рыжик, как будто согласился, но всё равно верит как-то не совсем… Странные они какие-то. Да, то, что с тобой произошло просто фантастика, но ведь доказательства же есть!
Чинк уже собирался пустится в пояснения, но Арай с новой вспышкой энтузиазма перешел на немного другую тему:
- А вот с Мазалином всё, как раз, очень хорошо понятно. Чинк, раз уж я тебе проболтался, и ты уже знаешь. То я хочу тебя кое о чём попросить, насчёт Мазалина. Понимаешь, он придумал насчёт тебя, что у тебя родственниками ещё большие проблемы, чем у него. Ну, что твои родственники очень-очень не любят пушистиков, и ты из-за этого сильно переживал. А потом так сильно в «вопящей комнате» испугался, что сошел с ума, и тебе стало казаться, что ты с другой планеты, и что твои родственники остались там. Самое главное тут, что для него оказалось очень важным, что кто-то на том тесте испугался сильнее, чем он. Ему от этого намного легче стало. Даже легче, чем от разговора с моим папой. Так что ты, пожалуйста, не доказывай ему, как на самом деле было. Пусть и дальше так думает.
- На счёт этого не волнуйся. Я прекрасно понимаю, как со стороны выглядит моя история. Поэтому в инццтитуте об этом даже не пикнул. Сказал, что роццтвенников не помню. Да и вам рассказывать не собирался. По глупости ляпнул. С вами-то я более раскованно себя чувццтвую, и нечаянно забыл, что вы же не видели, как меня назад забрать пытались, в отличие от пушистиков из Убежища. – Чинк невольно прижал уши, и стал теребить моментально оказавшийся в лапах кончик хвоста, - Ой, как стытно пыло! Аш вспомнить страшно! Лучше оп этом не вспоминать, чтопы не смущать никого, – закончил Чинк, от смущения забыв о контроле над речью.
- Чинк, меня тебе стыдиться не надо. Я тебе верю, - поспешил успокоить Арай, подкрепляя свои слова почёсыванием Чинка за ухом, - И вообще тебе стыдиться не надо. Ты же не выдумываешь. И никакой ты не сумасшедший. А не говорить об этом с остальными надо не, чтобы их не смущать, а ради Мазалина. Ему из-за того, что с ним случилось ещё сильнее, чем тебе, стыдно. И никак ему не докажешь, что стыдно должно быть тем, кто с Мазалином это сделал, а не ему. Вот оказался он не таким смелым, как ему хотелось, и всё тут. А теперь он, вместо того, чтобы за себя стыдиться, тебя жалеет, и старается тебе помогать.
Чинк был не в восторге, что его кто-то жалеет в качестве двинувшегося рассудком, да ещё и столь рьяно. Поэтому верить не спешил.
- Хм, что-то не заметно. Как бурчал на меня, так и бурчит.
- Да он на всех бурчит. Даже на моего папу. Хотя очень его уважает. И к нам хорошо относится, но всегда ворчит, сразу-сразу скажет, если считает, что мы в чём-то ошибаемся.
- Ну, симпатия, к нам это ж естеццтвенно. Он пушистик, и мы пушистики. Мы от дискриминации пострадали, и он так же. Друзья по несчастью. В этом плане он нам всем сочувццтвует.
- Да, это так, но к тебе по особенному. Ты как-нибудь присмотрись к нему повнимательней. Он ещё, когда ты сильно переживал, что про тебя в газете плохо написали, решил, что ты на него похож. Ну, не характером, конечно, а тем, как ты реагируешь, когда тебе сильно плохо от чего-то плохого. Ну, как у Мазалина, когда его опекунша, по глупости обижала.
- Что-то не припоминаю, чтобы Мазалин что-то такое говорил. Тот случай я помню, и что он мне тогда помог успокоиццо. Вместе с твоим папой. Но чтобы Мазалин говорил, что я на него в чём-то похож, точно не помню.
- А он этого и не говорил. Но всё это было очень хорошо видно, когда он тебя успокаивал. Тебе не до того было. А мы с Рыжиком всё разглядели. Я, правда, сначала не всё понял, но Рыжик потом мне всё объяснил. Мы все тогда стояли, и не знали что делать. Растерялись. Мазалин, сначала, тоже не знал, как тебе помочь, только стоял и сердился на людей, которые заставили тебя так волноваться. А потом, вдруг, понял, что у тебя такое же, как у него случилось. И помог тебе.
Чинк вызвал из памяти востпоминания того злополучного дня, и вынужден был согласиться, что что-то такое в тогдашних действиях Мазалина действительно имело место. Арай, наблюдая за Чинком пока он переваривал услышанное, заметил, что он согласился. И продолжил:
- А когда ты проговорился, что с другого мира к нам пришел, тогда вообще… Там такой букет эмоций был!
- Да тогда у всех, вроде, одна эмоция была: «Бедный псих!»… Ну, Мазалин ещё на инццтитуцких сердился, что они, мол, меня до такого состояния довели. И всё.
- Чинк, во первых, не у всех. Я тебе и тогда верил. И сейчас верю. А во вторых ты тогда был такой весь: «Ой, зачем я это сказал?!!! Ой, как стыдно!!!». И ни про что другое ты тогда не думал. И сильно не присматривался, что там кто чувствует. И, даже, очень не хотел делать это, чтобы ещё сильней не застесняться. А я смотрел. Особенно на Мазалина. Потому что Рыжик, и правда, посчитал, что ты с ума сошел, что мне, кстати, не понравилось, и стал тебя жалеть. А вот Мазалин, кроме этого, ещё кучу непонятного чувствовал. Причём очень сильно, хотя и сам этого не замечал. Да, на поверхности было: «Ух, хуманы проклятые!», - ну любит Мазалин этим словом людей обзывать, когда сердится на них, - извинился Арай за использование этого слова, которое большинство русскоговорящих пушистиков расценивали как расистское ругательство, и только потом продолжил: - «Ух, люди такие-сякие, что с белком сделали! Вот попадитесь мне, - покусаю!»
Хотя Чинку, по ходу рассказа, приходилось возрождать в памяти не самый приятный момент, тот факт, что Арай смутившись, что употребил «нехорошее слово», перешел с имитации Мазалиновой манеры говорить, на свою полудетскую манеру выражаться, заставил Чинка улыбнуться.
- «Какой же Арай у нас, всё таки, симпатяга!» - подумал Чинк, и продолжил слушать котёнка уже не так сильно смущаясь больной темой разговора.
- А вот поглубже что он чувствовал, было мне непонятно. А чувствовал он вот что: «Фууууф! Как хорошо!»
- Странное чувццтво! – не удержался от комментария Чинк.
- Вот-вот! – подтвердил Арай, - Мне тоже странным показалось. Если ты веришь, что Чинк в институте с ума сошел, то что же тут хорошего? А потом такое: «Не буду думать о неприятном. Лучше буду о Чинке заботиться!»
- Заботиццо? Арай, а ты нечего не напутал? Ну, может с того момента Мазалин стал меня жалеть. И то, ощущений в свой адрес типа «Бедный и несчастный белк!» я от него не особо и замечаю. И хорошо! Он наверно забыл уже о том инциденте. Ну, как забыл, подзабыл. Как бы: «Ну ляпнул белк глупость. С кем не бывает? Ну и забыли».
- Чинк, я же тебе не мысли его пересказываю, как некоторые люди про нас думают. Я тебе пытаюсь рассказать что он чувствовал. Он вообще про это не думал, и даже не заметил, что это чувствует. Ему казалось, что он весь: «Рррр! Люди плохие! Что с Чинком наторили!», а вот внутри, где он не замечал, он большое облегчение почувствовал, а потом это облегчение превратилось в симпатию к тебе. Я тогда не понимал, что это такое с ним происходит. А потом, когда мы на следующий раз собрались без тебя, и стали обсуждать то, что ты из другого мира, всё стало ясно. Меня они слушать не стали. Сказали, что я в этом не разбираюсь, а любому станет понятно, что ты сошел с ума. Умники нашлись! Рыжик просто сказал, что ты с ума сошел, А Мазалин целую историю придумал, как и почему это произошло. Что у тебя родители пушистиков не любят, и что ты очень переживал, что они узнают, что ты стал пушистиком. А ещё, что ты очень плохо перенёс «вопящую комнату», что так там испугался, что стал думать, что твои родители остались в другом мире. И вот это было для Мазалина самым главным. Он это так сильно чувствовал, когда нам про свою догадку рассказывал, что и присматриваться не надо было. Всё было видно. Он очень радовался. Ну, как будто потому, что «Вот я какой умный! Догадался, почему с Чинком это случилось!», но на самом деле, под этим. Как тогда, в первый раз, только уже совсем неглубоко. Было такое облегчение! Большое-пребольшое. Что он о чём-то переживал сильно-сильно, а теперь не переживает. И за это ты ему стал сильно нравиться. Вот как-то так.
Рассказывая об этом эпизоде, Арай изо всех сил старался показать, какие сильные эмоции переживал Мазалин. Справивишись, как он посчитал, с этой задачей, Ушастик продолжил более спокойно:
- Потом, когда Мазалин ушел. Мы с Рыжиком, а потом и с моим папой, уже его обсуждать стали. И тогда догадались что к чему. Мазалин не о чём так сильно не переживал, как о том, что сильно испугался в «кричащей комнате», хотя до этого решил, что всем покажет, какой он смелый, и уже заранее гордился этим. Почти всегда, когда он про эту «комнату» слышал. Ему становлилось очень стыдно и больно. А ещё Мазалин у нас хватсаться любит. Ну, чем угодно хвастаться. Тем, что о чём-то догадался раньше других, что победил в какой-нибудь игре, или вообще, что в чём-то оказался лучше других. Мы все, и ты тоже, об этом не сильно переживаем, а вот ему ну очень приятно становится, если он выигрывает. Мы с Рыжиком иногда специально, ну, пусть Мазалин порадуется, ему поддаёмся. Только делать это можно только когда он так увлёкся, и точно не заметит. А то он обидится. И ещё, когда он так, из-за поддавка, победит, то обязательно думать: «Я рад, что тебе хорошо!», и ни в коем случае не: «Ты победил, потому, что я тебе поддался!». Почувствует.
- Не знаю, смогу ли я специально не думать… - сказал Чинк.
- Тогда не поддавайся, - ответил Арай, - мы тоже это далеко не всегда делаем. Оно, конечно. Приятно, что Мазалину приятно, но я тоже хочу поиграть! И победить, бывает, тоже хочется. Хотя, поддаться Мазалину так, чтобы он это не заметил, тоже как игра. Игра, в которой выиграть, пожалуй, даже интересней… Ой, опять я отвлёкся, - спохватился пятнастик, и продолжил:
- И часто бывало, что Мазалин вот так радуется-радуется, а потом ррраз! Вспомнил что-то. И всё. Радости как небывало. Уши прижал, хвост поджал, стыдно ему, и грустно, и больно. И пожалеть подойти нельзя, - обидится и рассердится. Надо делать вид, что ничего не замечаешь. А теперь так здорово! Больше этого с ним не случается. И не надо за него переживать. Правда, хвастаться он стал сильней, чем раньше. Но это лучше, чем то, что было. В общем, он решил, что раз есть тот, кто так сильно «вопящей комнаты» испугался, что аж с ума сошел, то он может не стыдится за свой испуг. Вот, только так и получилось. Сколько раз папа с ним говорил об этом, ничего не помогало! А вот эта мысль помогла. Очень сильно. Почти совсем помогла. А ещё Мазалин решил, что раз ты ослабей его, (Ну, не в смысле силы. Мазалин ни за что так высоко не прыгнет, как ты умеешь, - поспешил Арарй успокоить Чинка, хотя в этом не было никакой нужды, - А в смысле, что ты испугался сильней, чем он, а для него это очень важно) то ему надо тебя защищать.
Чинк опять постарался возразить, что особо возросшей заботы со стороны Мазалина не замечал. На что Арай, опередив его, сказал:
- А что это не так заметно, ты ж учти, что Мазалин у нас весь такой боевой, – а затем, улыбнувшись, добавил: - ну, по крайней мере, это он так думает, что боевой. Поэтому, хотя он и сам любит, чтобы его пожалели, но делает вид, что не любит. И считает, что и других надо жалеть так, чтобы они не заметили. Так что, в основном, он за тебя особенно старательно на людей сердится… Ну, а, если серьёзно, то он очень-очень сказал, чтобы мы с тобой про тот мир, с которого ты пришел, не разговаривали. А то можем тебя сильно травмировать, если ты «вспомнишь», что ты «на самом деле» из этого мира, в общем повспоминаешь всё то страшное, или неприятное, что ты, как бы, хотел забыть. И он, когда это говорил, очень даже сильно за тебя переживал, чтобы такого не случилось. Ну, а про то, как он тебя успокаивал, когда ты из-за газеты переживал, ты сам помнишь.
Чинк согласно кивнул на последнюю фразу. Арай, тем временем, продолжал:
- В общем, он не поверил даже тогда, когда папа специально сходил в лес, и расспросил об этом Ранека.
- И ничего мне об этом не рассказали.
- Да, ты тогда так об этом переживал, и так хотел, чтоб мы об этом поскорее забыли, что решили тебе не говорить. Кстати, Ранэк. Как и ты, тоже думает, что не стоило тебе нам об этом рассказывать. Но сказал папе, что ты правду говоришь. И другие из Убежища тоже подтвердили, что видели, как тебя пытались домой вернуть, и ты тогда весь светился. И возвращалку поломанную показали, и инструкцию к ней не нашими буквами написанную показали. А папа с Рыжиком, всё равно как-то не очень верят. А Мазалин не верит совсем. Он придумал, что Ранэк как узнал, что ты с ума сошел, то решил папу обмануть, чтобы он поверил, что ты правду говоришь. Ну, чтобы тебя не нервировать, что тебе не верят, чтобы ты не сошел с ума ещё больше. И что он показал папе просто какой-то неизвестный инструмент, и страничку, вырванную из какой-то иностранной книжки.
- «А вдруг это правда?!», - мелькнула мысль в голове у Чинка – «Вдруг все мои воспоминания о родном мире лишь плод психологической травмы, полученной при прохождении теста на агрессивность?!» От этих мыслей внутри всё похолодело и шерсть встала дыбом. Что не укрылось от Арая.
- Чинк! Ты что, и ЭТОМУ веришь?!! Ты что вообще всему веришь, что тебе скажут? Ну, нельзя же так. А если я тебе скажу, что ты… эм-нем-нем… Во! Секретный агент пришельцев, которого они прислали, чтобы проверить хорошие ли из нас получились няньки для инопланетёнков. Ты в это тоже поверишь?
- Ну, честно говоря, не очень похоже. Слишком уж детальные и яркие воспоминания. Даже после того как немножко потускнели из-за трансформации.
- Вот, - поспешил поддержать Арай, - думать надо, а не сразу верить.
- Ты же мне и секундочки на это не дал, - улыбнувшись, ответил Чинк.
- Это потому, что я не хочу, чтобы ты во второго Мазалина превратился. Чтобы как тот переживал: «Ой, как стыдно! Я в «вопящей комнате» испугался!», так ты стал бы переживать «Ой как стыдно! Я сумасшедший». Кстати, и папа считает, что не похоже на то, что Мазалин понавыдумывал. Если бы с тобой случилось то, что Мазалин подозревает, то ты бы просто-напросто забыл и про «вопящую комнату», и про плохих родителей. Просто забыл, и всё. А не стал бы выдумывать целый мир, из которого ты к нам пришел. Не вздумай так делать!
- Хорошо-хорошо, - не буду, - так же с улыбкой ответил Чинк.
- Только Мазалину не рассказывай, что он ошибается.
- Арай, об этом можешь не беспокоиццо. Я тоже видел, как он переживал. Причём с самого первого дня, как с вами познакомился. И, поверь, мне тоже его жалко было. Так что, если ему стало легче от идеи, будто я в «вопящей комнате» аж свихнулся с перепугу (а, честно сказать, там до этого совсем недалеко было), то пусть себе считает, что так и есть. Я возражать не стану. Вот если бы он, скажем, насмехаццо из-за таких фантазий надо мной стал…
Здесь Арай поспешил его прервать:
- Нет-нет-нет! И близко такого нет! С ним так получилось, что ему хорошо стало, что тебе, как он думает, там стало хуже, чем ему. А ведь радоваться с чужого горя нехорошо. Вот он и стал, в благодарность лучше к тебе отноститься, и хотеть тебя защищать. Раз он таким смелым и сильным оказался.
- Да я тебе верю. Я же сказал «Если бы», - тоже поспешил успокоить Чинк.
- Ну, я это так. На всякий случай.
- Однако как это ты всё хорошо по полочкам разложил. Ну, прямо как психоаналитик, - восхитился белк.
Арай в ответ на это моментально распушистился, и сказал:
- Да, я это умею. Поэтому, когда вырасту, стану психотерапевтом.
- А тебе разрешат?
- Ну не могут же люди ТАК ДОЛГО не понимать, что мы не злые, и не опасные. Нет, такого просто не может быть! А, даже если и не поймут, я всё равно выучусь. Заочно. У меня очень хорошо получается успокаивать. Мне хорошо видно кто что чувствует. И часто получается догадываться почему. А, когда выучусь, у меня ещё лучше получаться будет. А ещё я красивый пушистик, и могу эту красивость использовать, чтобы других утешать. Вон как с тётками из «Общества» у меня хорошо выходит! А одна из них прямо так и сказала: «Ты лучше, чем мой психотерапевт», а он у неё знаешь какой дорогущий! – говоря эти слова, Арай чуть не лопался от гордости, которая, однако, не граничила с самодовольством, смотреть на котёнка было приятно, - А другие хоть и не говорили, но у них тоже чуть ли не необходимость появилась. Пообщаться со мной, чтобы настроение хорошее было. Так что я всё равно психотерапевтом буду. Пусть даже без диплома. Очень хорошая работа. Оно, конечно, нелегко к чужим проблемам прикасаться. Но зато потом как приятно, когда кому-то становиться легче! А он ещё становится мне благодарен, и я ему начинаю, ещё сильнее, нравится. Это вообще такая красота, такая красота! Ну, ты понял.
Завершил Арай свой монолог, буквально светясь от радости. Так с пониманием у Чинка проблем, действительно не возникло.
- А, кстати, Чинк. Ты тоже так умеешь.
- Я? – удивился тот.
- Ну, конечно, не так хорошо, как я. Но тоже умеешь. Помнишь, когда я подарил тебе часы, которые помогают против атавизмов?
Чинк кивнул.
- В тот день я смотрел, как твой папа тебя домой забирает.
Чинк опять хотел было возразить, что Спэм не его отец, но сдался, и мысленно махнул на это лапой.
- И он, почему-то, хотел у тебя их забрать. А ты ррраз! И стал таким няшным, что он разумилялся, и уже не смог тебя огорчить. Я тоже так делаю, ну, когда сделал что-то не так, чтобы на меня не сердились. Это не на всех действует. С папой оно не работает почему-то, а вот с мамой помогает почти всегда. И даже на Мазалина немножко действует. Ранэк говорит, что это потому, что я специально превращался, чтобы нравится другим. Вообще-то я пушистиком стал потому, что это очень красиво. Но это, оказалось, наверху было, а глубоко мне очень хотелось, чтобы я всем нравился. И от этого получилось, что у меня есть куча инстинктов, которые знают, как использовать мою красивость. Это у меня так. А раз ты тоже умеешь няшным становиться, то у тебя трансформация похожей была.
- Ну, всем хочется, чтобы другие к ним хорошо относились.
- Но в разной степени. И вот из тех, кому больше всех хотелось бы всем нравится, получаются такие специальные пушистики-няшки.
Чинк аж встал и подошел к зеркалу. Зелёный белк, глядевший на него оттуда своими большущими чёрными глазами, выглядел явно симпатичным. Однако до симпатичности Арая, словно сошедшего с качественной, не слащавой, детской открытки, ему было далековато. Посмотрев на себя ещё немного, Чинк вернулся к Араю, и высказал своё сомнение
- Не знаю, так ли это. Я не уверен. А, в упомянутом тобой случае, я вообще никого из себя изображать не собиралсо. Я просто хотел чётко дать понять опекуну, что отдавать часы не согласен. И то, что он меня почему-то, от этого симпатичным посчитал, как-то само по себе получилось.
- Всё правильно. Так оно и работает. Нарочно оно и не получится. Особенно когда у тебя настроение не такое как надо. В твоём случае автоматически сработала защита «Ты ведь не будешь обижать такого симпатичного пушистика?!» И у твоего… опекуна пропало всякое желание забирать у тебя часы.
- Здорово! Ты так много про это знаешь.
Арай на этот раз не распушистился, а, наоборот слегка застеснялся, переведя взгляд на пол, слегка прижав уши, и обернув задние лапы хвостом.
- Ну, это я не сам догадался. Это папа Ранэка много-много про меня расспрашивал и так много узнал про няшек, - немного помявшись, котёнок добавил, - Он испугался, что я медленно расту, и, почему-то, что я слишком красиво выгляжу. Посчитал, что я навсегда котёнком останусь. А Ранэк его успокоил, что быть няшкой не обязательно значит всё время быть маленьким. А так же рассказал, что мы умеем, и чего нужно опасаться. А я потом у папы всё это поузнавал. Оно мне потом поможет быть хорошим психотерапевтом. А, самое главное, я так смогу ещё больше нравится.
- А что, таким пушистикам нужно чего-то опасаться? – поинтересовался Чинк.
- Да, особенно сильным няшкам, таким как я. И нам навредить могут, и мы можем навредить, если не будем осторожными.
- Ого! Я такого и близко не знал. Расскажи, пожалуйста.
- Так я ж и рассказываю. Во-первых, наша симпатичность не всем нравится. И даже не в том смысле, что не действует. А в том, что есть люди, которых пушистик-няшка раздражает, злит. Особенно, когда усиленно симпатичный. Поэтому, прежде чем умиляшничать перед незнакомыми людьми, нужно сделать это сначала чуть-чуть, и посмотреть, как люди реагируют. И, если среди них есть такие ненормальные, то лучше будет сдержаться. Но, такие ничего ещё. Есть в сто раз страшнее. Есть люди, которым нравится кого-то мучить. Так вот, им особенно нравится мучить няшек.
- Кошмар! – не ужержался Чинк, - Я слышал, что есть садисты, которым нравиццо издеваццо над пушистиками. Но не знал, что антропоморфы для них «особенно вкусные», в этом смысле.
- Ну, к счастью, не все пушистики. А только няшки, или, как нас Ранэк и всякие учёные называют, - сильные эмпаты. Такие пушистики, что не просто лучше видят, что чувствуют другие, а могут даже заставить некоторых что-то чувствовать. Если полностью про всех говорить, то есть ещё клыкастики. Такие пушистики, которые мечтали, чтобы их все боялись, и у которых именно пугать получается лучше всего.
- Это как Мазалин?
- Да ты что, Чинк! Ну, какой же Мазалин клыкастик?! Он только ворчит. А те, по серьёзному, они даже выглядят страшновато. Но таких мало. И вообще мало, так ещё все они не проходят тест. Так что среди подопечных их не встретишь.
- Я что-то и в Убежище таких не припомню.
- Вот-вот. Они очень редко встречаются. Даже все такие из себя такие сильные да боевитые, то скорее сильными мечтали стать, чем чтобы их боялись. А вот нравиться мечтало больше пушистиков. Поэтому, когда учёные говорят «сильные эмпаты», то говорят, в основном, про няшек. И вот, когда такому пушистику плохо. Ну, поранился там, или ещё что случилось. Он всем своим видом показывает «МНЕ БОЛЬНО». Это защитный рефлекс такой.
- А, разве только пушистки так делают? – возразил Чинк.
- Не только. Но, когда так делает няшка, это особенно сильно действует на окружающих. Кстати, вот поэтому нельзя в таких случаях расслаблятся, а обязательно надо стараться сдерживаться. Если, в такой момент, рядом будет находиться кто-нибудь впечатлительный, то ему может стать плохо, а если у него ещё и сердце больное… То вообще страшно подумать, что случиться может.
- Всё равно, как-то не совсем понятно. Если несчастный случай произойдёт с кем угодно, и это увидит кто-то впечатлительный, да ещё и с больным сердцем, то ему по любому станет плохо.
- Да, но с няшкой такой риск выше. Вот я тебе расскажу, как такое со мной приключилось. У меня, когда я уже стал пушистиком, стал болеть живот. И врачи из Института подумали, что у меня язва появилась. И, чтобы посмотреть, так ли это, меня заставили маленькую телекамеру глотать на длинном-длинном проводе. И ничего там не оказалось. Только помучили меня сколько! Так вот, пока они посмотрели что хотели, две медсестры, около меня, упали в обморок. А потом ещё сердились на меня. В Институт на работу, оказывается, не любят брать тех, кто восприимчивый к эмпатам, и их чуть не уволили. Но я же не виноват! Мне так плохо было, что я не сумел сдержаться. Это со мной был случай. А ещё была девочка-няшка.
- А что, ещё и обычные люди такими бывают?
- Нет, она не обычная была. А чуточку изменённая. Её папа с мамой очень занятыми на работе были. А она очень по ним скучала. А с соседской девочкой родители часто гуляли. И тогда эта девочка почему-то подумала, что это потому, что у неё красивые волосы. И она сильно-сильно подумала: «Вот если бы у меня были такие же светлые и кудрявые волосы, то родители бы меня полюбили бы так же сильно!» И получилось, что она стартовала. И, потому что она не столько из-за волос красивых, сколько из-за желания родителям нравиться стартовала, то стала эмпаткой. С такими же способностями, как у няшек-пушистиков. Так возле этой девочки стоматологи в обморок падали. А ещё был случай, когда другая такая девочка ногу сломала, тогда вокруг неё многим плохо поделалось.
- А почему только маленькие такими становятся? Взрослим, наверное, тоже хочется нравиться окружающим.
- Ну, во первых, хотеть же надо сильно-сильно. Просто мечтать об этом. Как мы, чтобы стать пушистиками. Поэтому из людей изменились немногие. Да и те просто красивыми стали. Но или вообще не эмпатами, или эмпатами очень слабенькими.
- А почему так получается?
- Может быть, маленькие мечтают лучше? А вообще, почему у взрослых это почти никогда не получается, а у детей получается, даже Ранэк не знает. Говорит, что это была бы интересная тема для исследования. Но людей, к счастью, не разрешают в институт забирать. На них даже не сердятся, когда из-за того, что они эмпаты, кому-то нехорошо становится. Про ту девочку говорили: «Она так выразительно страдает, что аж дурно делается». Как было бы здорово, чтобы и на нас вот так же не сердились. А то сразу: «Ах ты такой-сякой, ты что, потерпеть не можешь?! Видишь, что из-за тебя с людьми происходит!» Как будто я нарочно!
- Да, сначала кажеццо, что это прям как суперсила, с помощью которой тебя все любить будут. А потом высняеццо, что не все, а некоторые ещё и сердяццо за это.
- И ещё некоторые захотят тебя помучить.
- Арай, а это точно правда?! Звучит так кошмарно, что на выдуманную страшилку похоже. Откуда про таких людей известно? Они сами об этом рассказали, или какого-нибудь пушистика уже похитить пробовали?
- Нет, Чинк, это правда. Очень страшная правда. Раньше мне казалось, что самое страшное, это когда ты перестал быть красивым. Ну, например, заболел, и у тебя вся шерсть повылазила, и, пока снова не вырастет, ты никому не будешь нравиться. А оказалось, что есть ещё страшнее, – на этих словах у котёнка шерсть стала дыбом, - Это когда тебе плохо, ты говоришь, что тебе плохо, а вместо того, чтобы тебе помочь, тебе делают ещё хуже, потому, что им это нравится. Очень сильно нравится.
- Но откуда про это узнали?
- Работник одного из институтов сделал запись как кто-то из пушистиков проходил «вопящую комнату», и продал её. Купившему понравилось, он друзьям показал, и им тоже понравилось. И они попросили сделать ещё, только чтобы не как пушистик боится, а как ему делают больно. Он им принёс видео, где был момент, когда пушистик-няшка в разминочном зале лапку вывихнул. Им оно очень сильно понравилось. Они его много-много раз смотрели. А потом сами стали продавать. По Сети. У них это видео купил богатый человек. И ему захотелось продолжения. Тогда они рассказали ему про этого из института. И тот заплатил ему большие деньги, чтобы похитить из института пушистика, и доставить ему домой. Тот работник нашел охранников, которые это сделали. Они ему снотворного в еду подсыпали, а потом сделали так, будто электричество сломалось, и в это время его вынесли. А вид сделали, будто пушистик сам сбежал. Одного из охранников уволили даже. Но тот всё равно остался доволен, потому что богач заплатил хорошо. А вот богач доволен не остался. Пушистик оказался обычным. Не няшкой. Тот злодей его мучал-мучал, мучал-мучал, а удовольствия, как ему хотелось, не получилось. Тогда он заплатил большие-пребольшие деньги, чтобы ему украли именно того пушистика, который лапку вывихнул.
- И что, и второй раз украли?
- Да, такие жадные оказались, что и второй раз это сделали. И попытались сделать вид, что его освободили борцы за права. Но полиции показалось страннным, что они так старались, и освободили только одного пушистика. Стали лучше расследовать. И нашли сначала техника, который электричество сломал, а он рассказал про всех остальных.
- И тогда их всех поймали?
- Не сразу